Тигана - Страница 209

209

Катриана прыгнула. Ощутила на своем лице и в волосах ночной ветер, еще секунду слышала голоса, а потом уже ничего не слышала, только громкий свист ветра. Она была одна в падении. Кажется, она всегда была одна. Конец представления. Свеча. Воспоминания. Сон, молитва о пламени грядущего пожара. Затем последняя дверь, неожиданно мягкая тьма широко распахнулась перед ней в воздухе. Они закрыла глаза как раз перед тем, как в нее провалиться.

19

Теплая ночь, аромат цветов. Лунный свет на деревьях, на светлых камнях садовой стены, на женщине, стоящей высоко в окне.

Дэвин слышит слева от себя какой-то шум. Подбегающий Ровиго останавливается, застывает потрясение, проследив за взглядом Алессана. За его спиной возникают Сандре и Алаис.

— Помоги мне! — хриплым голосом приказывает герцог, падая на колени на мостовую рядом с Дэвином. У него искаженное, безумное лицо, а в руке кинжал.

— Что? — ахает Дэвин, не понимая. — Что вы хотите?

— Мои пальцы! Сейчас! Отруби их! Мне необходима сила! — Сандре д'Астибар резко сует рукоять кинжала в ладонь Дэвина и хватается пальцами левой руки за выступающий камень мостовой. Только третий и четвертый пальцы этой руки вытянуты вперед. Пальцы чародея, связывающие его с Ладонью.

— Сандре… — заикаясь, начинает Дэвин.

— Молчи! Руби, Дэвин!

Дэвин выполняет приказ. Стиснув зубы от боли, от горя, сморщив лицо, он заносит острое, тонкое лезвие и опускает его на выставленные пальцы Сандре. Слышит чей-то крик. Это Алаис, не герцог.

Но в тот момент, когда нож врезается в плоть до самого камня, возникает короткая, ослепительная вспышка. Потемневшее лицо Сандре освещается короной белого света, которая вспыхивает, как звезда, вокруг его головы и гаснет, ослепив их на мгновение своим сиянием.

Алаис опускается на колени с другой стороны от герцога и быстро перевязывает кровоточащую руку куском ткани. Сандре с усилием поднимает эту руку и молчит от боли. Не говоря ни слова, Алаис помогает ему, поддерживая его под локоть.

С высоты над ними доносится резкий, далекий треск, кричат мужские голоса. Силуэт Катрианы в окне внезапно напрягается. Она что-то кричит. Они слишком далеко, чтобы различить слова. До ужаса далеко. Они видят, как она поворачивается лицом к темноте, к ночи.

— О моя дорогая, нет! Только не это! — из самого сердца Алессана вырывается этот прерывистый шепот.

Слишком поздно. Слишком, слишком поздно.

Стоя на коленях на пыльной дороге, Дэвин видит, как она падает.

Не переворачивается в воздухе, не кувыркается, летя к смерти, а летит со свойственной ей всегда грацией, словно ныряльщица, рассекающая толщу ночи. Сандре вытягивает вперед искалеченную руку чародея и напряженно тянется вверх. Он скороговоркой произносит слова, которых Дэвин не понимает. В ночи вдруг возникает странное, расплывчатое пятно, дрожание, словно от неестественно раскалившегося воздуха. Рука Сандре направлена прямо на падающую женщину. Сердце Дэвина на мгновение замирает, охваченное страстной, невероятной надеждой.

Потом снова начинает биться, тяжело, как в старости, как перед смертью. Что бы Сандре ни пытался совершить, этого мало. Он слишком далеко, заклинание слишком трудное, он еще не освоился со своей силой. Можно назвать любую из этих причин, или все сразу, или дело совсем в другом.

Катриана падает. Никем не остановленная, прекрасная, залитая лунным светом фантастическая фигура женщины, которая умеет летать. Вниз, к концу, чтобы рухнуть сломанной, бесформенной массой за стеной сада.

Алаис разражается отчаянными рыданиями. Сандре закрывает глаза здоровой рукой, качаясь из стороны в сторону. Дэвин почти ничего не видит из-за слез. Высоко над ними, в окне, где она только что стояла, появляются смутно видимые мужские фигуры. Они смотрят в темноту сада.

— Нам надо уходить! — хрипло каркает Ровиго, его слова едва можно разобрать. — Они будут искать.

Это правда. Дэвин знает это. И если есть какой-то дар, хоть что-нибудь, что они могут предложить в ответ Катриане, которая, возможно, наблюдает за ними откуда-то вместе с Мориан, это сделать так, чтобы ее смерть не была бессмысленной или напрасной.

Дэвин заставляет себя подняться с колен и помогает Сандре встать. Потом поворачивается к Алессану. Тот не шевелится, не отводит глаз от окна в вышине, где все еще стоят жестикулирующие люди. Дэвин вспоминает принца в тот день, когда умерла его мать. Теперь то же самое. Только еще хуже. Он вытирает глаза тыльной стороной ладони. Поворачивается к Ровиго.

— Нас слишком много, надо разделиться. Вы с Сандре берите Алаис. Будьте очень осторожны. Ее могут узнать — она была с Катрианой, когда их увидел губернатор. Мы пойдем другой дорогой и встретимся с вами в гостинице.

Он берет Алессана за руку, поворачивает его. Принц не сопротивляется, идет следом за ним. Они вдвоем направляются на юг. Спотыкаясь, идут по улице, которая уводит их от замка, от сада, где лежит Катриана. Тут Дэвин видит, что все еще держит в руке окровавленный кинжал Сандре. Он сует его за пояс.

Он думает о герцоге, о том, что только что сделал с собой Сандре. Он вспоминает — его мозг проделывает знакомые трюки с временем и памятью — ту ночь в охотничьей хижине Сандрени прошлой осенью. Свою первую ночь, которая привела его сюда. Когда Сандре сказал им, что не может вывести Томассо из темницы живым, потому что у него не хватит сил. Потому что он так и не пожертвовал пальцами и не связал себя клятвой чародея.

А теперь он это сделал. Ради Катрианы, не ради своего сына, и все напрасно. Во всем этом столько боли. Томассо мертв уже девять месяцев, а теперь она лежит в саду Сенцио, мертвая, как все те люди из Тиганы, которые пали в битве при Дейзе много лет назад.

209