Тигана - Страница 182

182

Что-то лежало на полу у ее ног. Она протянула руку и подняла рыжий занавес густых волос. Это произошло так быстро, что у нее не было времени осознать, что с ней сделали.

— Катриана, мне так жаль, — снова прошептала Алаис. В ее голосе звучало искреннее огорчение.

Катриана покачала головой.

— Пустяки, это совершенные пустяки, — ответила она. Говорить было трудно. — Всего лишь тщеславие. Какое это имеет значение? — Кажется, она плакала. Ребра ужасно болели. Она подняла руку и пощупала остатки волос на голове. Потом немного повернулась на полу, за прилавком, и устало уткнулась головой в плечо Алаис. Та подняла руки и обняла плачущую Катриану, крепко прижав к себе.

По другую сторону прилавка старуха немелодично мурлыкала себе под нос, складывая и перебирая ткани самых разных цветов и различного качества при тусклом вечернем свете, проникающем с улицы, в квартале, где наклонившиеся дома почти закрывали солнце.

Баэрд лежал в теплой темноте у реки и вспоминал, как было холодно, когда он сидел здесь в прошлый раз, вместе с Дэвином ожидая в вечерних сумерках, пока к ним приплывет Катриана. Он оторвался от преследователей уже давно. Баэрд очень хорошо знал Тригию. Они с Алессаном прожили здесь больше года после возвращения из Квилеи, справедливо посчитав эту глухую горную провинцию подходящим местом для того, чтобы отыскать здесь первые искры и постепенно раздуть пламя восстания.

Они искали главным образом одного человека, но так его и не нашли, капитана, принимавшего участие в обороне Борифорта. Зато они нашли многих других, говорили с ними и вовлекли их в свое дело. Они еще много раз возвращались сюда за эти годы, в сам город и в горы его дистрады, и находили в простой, грубой жизни этой провинции силу и ясную прямоту, которая помогала им обоим идти, ужасно медленно, по извилистым, окольным тропам их жизни.

Баэрд знал лабиринт городских улиц несравненно лучше, чем барбадиоры, живущие в своих бараках. Знал, через какие дома можно быстро перелезть, какие крыши выходят на другие крыши, а какие заканчиваются опасными тупиками. При той жизни, которую они вели, было важно знать подобные вещи.

От рынка он двинулся на юг, потом на восток, потом вскарабкался на крышу «Пастушьего посоха», их старой таверны, используя наклонный навес над поленницей дров как трамплин. Он помнил, как много лет назад сделал то же самое, удирая от ночной стражи после комендантского часа. Низко пригибаясь, он быстро пересек две крыши, потом ползком перебрался на противоположную сторону улицы по одному из ветхих крытых мостиков, соединяющему два дома. За спиной он слышал шум погони, которая очень быстро отстала, задерживаемая всякими случайными препятствиями. Он догадывался, что это были за препятствия: тележка молочника, у которой соскочило колесо, быстро собравшаяся вокруг двух ссорящихся на улице мужчин толпа, бочка вина, разлитая тогда, когда ее катили в таверну. Он знал Тригию, а это означало, что он знал характер ее жителей.

Через короткое время он уже был далеко от рыночной площади, покрыв это расстояние поверху, легко и незаметно порхая с крыши на крышу. Он мог бы даже получить удовольствие от этой погони, если бы так не тревожился о Катриане. На южных окраинах Тригии, расположенных выше на холмах, дома стали больше, а улицы шире. Но память его не подвела, он знал, куда свернуть, чтобы пробираться все дальше, пока не нашел нужный ему дом и не спрыгнул на его крышу.

Он оставался там несколько секунд, внимательно прислушиваясь, не поднимется ли тревога на улице внизу. Но слышал лишь обычный вечерний шум, и тогда Баэрд достал ключ из старого потайного места под одной черепицей, открыл плоский люк и бесшумно спустился на чердак Тремазо.

Он закрыл за собой люк и подождал, пока его глаза привыкнут к темноте. Внизу под ним, в лавке аптекаря, он ясно различал голоса и быстро выделил низкий, рокочущий бас Тремазо. Прошло много времени, но некоторые вещи никогда не меняются. Он принюхался к окружающим его ароматам мыла и духов, к едким или сладковатым запахам различных лекарств. Немного привыкнув к темноте, он обнаружил потрепанное кресло, которое Тремазо обычно оставлял здесь для них, и сел в него. Это действие вызвало в памяти далекие воспоминания. Кое-что совсем не изменилось.

Наконец голоса внизу смолкли. Внимательно прислушавшись, Баэрд смог различить внизу тяжелую походку лишь одного человека. Нагнувшись, он поскреб пол, такой звук могла производить крыса на чердаке. Но только такая крыса, которая умеет быстро царапнуть три раза, а потом еще раз. Три раза, что означало Триаду в целом, и один раз — отдельно бога. Тригия и Тигана обе имели древнюю связь с Адаоном, и, придумывая условный сигнал, Алессан это учел.

Он услышал, как размеренные шаги внизу замерли, затем, секунду спустя, возобновились, словно ничего не произошло. Баэрд откинулся на спинку кресла и стал ждать.

Ему не пришлось ждать долго. День уже клонился к вечеру, все равно скоро пора закрывать лавку. Он услышал, как Тремазо вытирает прилавок и подметает пол, а потом стук запираемой передней двери и щелчок задвинутого засова. Через секунду лестница была придвинута на место, ступеньки заскрипели, крышка нижнего люка откинулась, и на чердаке появился Тремазо со свечой. Он пыхтел от усилий и стал еще толще, чем раньше.

Тремазо поставил свечку на ящик и встал, поставив кулаки на широкие бедра и глядя сверху вниз на Баэрда. Одет он был очень изящно, а бородка аккуратно подстрижена клинышком. И надушен, как почувствовал Баэрд мгновение спустя.

182